10 ИЮНЯ 2016, 15:05
В ГОСТЯХ: Андрей Кураев дьякон
ВЕДУЩИЕ:
Ольга Журавлева, Алексей Гусаров
О.Журавлева
― 15 часов и 5 минут в Москве. Действительно, программа «Персонально ваш». У нас уже в редакции дьякон Андрей Кураев. Ольга Журавлева, Алексей Гусаров — ведущие сегодняшнего дневного «Разворота».
Прежде чем мы приступим разговору с ним, я оглашу предыдущие голосования, которые мне показались очень интересными. Мы спрашивали о том, пользовались ли вы возможностью поесть бесплатно? Тут масса эсэмэсок, в том числе остроумных по поводу того, что если будет создана карта этих помоек с едой, то будет ли приложение для iTunes. Да, спасибо, мы оценили шутку. Так вот, пользуетесь ли вы возможностью поесть бесплатно – 41% ответил «да» по телефону, и только 18% — в Сетевизоре. Соответственно, 59% — «нет» по телефону и 82% — «нет» по Сетевизору. Есть повод задуматься.
А.Гусаров
― Ну а мы регулярно пользуемся возможностью поесть бесплатно, в том числе, это наша традиция в редакции.
О.Журавлева
― Да. Во всяком случае, кто-то один покупает сушки, а все остальные бесплатно их едят.
Но у нас в студии, действительно, Андрей Кураев. И есть сразу несколько тем. Кстати говоря, по поводу бесплатной еды тоже хотелось бы с вами поговорить. Потому что так вышло, что мы сегодня обсуждали публикацию в «Московском комсомольце» о том, что будет создана некая карта… — да чего там говорить – контейнеров мусорных, где можно добыть бесплатную и вполне приличную еду, где всякие сети ее выбрасывают по самым разным причинам, в том числе, потому что скоро истечет срок годности или испорчена упаковка, например. Существуют, кстати говоря, уже и банки еды, куда собирают не через помойку, а вполне официально люди для того, чтобы раздавать это все неимущим. Это какой-то признак новой жизни или признак, наоборот, роскоши и богатства — как вам кажется, Андрей Вячеславович?
А.Кураев
― Ну, может быть, это одна из форм мобилизации нашей страны, населения. Вот, скажем, недавно в одной из телепередач, что называется, для домохозяек с утра, в утреннем эфире было много минут посвящено теме: Как самим делать сливочное масло дома. Вот у меня почему-то все-таки подозрение, что это речь идет о том, чтобы снова учить людей жить в условиях дефицита и недостатка; в условиях мобилизации экономики на негуманитарные цели, а, соответственно, население – выживай, как знаешь, мы тебе поможем добрыми советами: «Денег нет, но вы держитесь».
О.Журавлева
― То есть все логично и парадигма, так сказать, соблюдена. Есть еще одна новость, по поводу которой мы бы хотели услышать от вас какие-то комментарии…
А.Кураев
― …Понимаете, такого рода проекты, как создание таких банков еды и так далее – затея, может быть, сама по себе неплохая. Другое дело, что ее очень опасно делать в Москве.
О.Журавлева
― Почему?
А.Кураев
― Пока этого нет в основных регионах России….
О.Журавлева
― В остальных региона тоже уже есть.
А.Кураев
― То есть Москва такой бомж-friendly город получится. Все к нам… То есть когда-то Сочи или Ялта — для бомжей время зимовки. Со всего Советского Союза туда стекались, а сейчас Москва вот получит такой статус. Поэтому лучше уж где-нибудь в пригородах, еще где-то, по всей стране, но не начинать со столицы.
О.Журавлева
― Кстати говоря, говорят, что в рамадан в мусульманских регионах как раз очень принята бесплатная раздача еды – такая традиция.
А.Кураев
― Но качественной еды, а не списанной.
О.Журавлева
― Ну, списанная тоже бывает качественной, как нас уверяли, она просто по каким-то иным параметрам…
А.Гусаров
― По формальным причинам якобы ее выбрасывают на помойки.
О.Журавлева
― Да.
А.Гусаров
― Давайте мы перейдем к новостям культуры. Мы любим обсуждать то, чего пока еще нет. Режиссер Мэл Гибсон объявил… вернее, его соратники объявили, что будет продолжение картины «Страсти Христовы» из-за которой Гибсона ненавидят.
А.Кураев
― Ну, если Гибсона из-за этого ненавидят, то это диагноз ненавидящим. Как правило, это такая либерально-еврейская тусовка Голливуда и Америки. Ну, ребята, если вы называете себя либералами, что вы так взвились, что человек снял добрый фильм о христианстве?
О.Журавлева
― А вы считаете, что это было добрый фильм? Как раз обвинения были все в излишнем натурализме, жестокости.
А.Кураев
― Он добрый. Далеко не все обвинения. Ему не могли простить то, что и фильм, по-моему, «Патриот» был. Главное обвинения Гибсона в антисемитизме начались с фильма «Патриот» за то, что он показал, как английские каратели во времена войны за независимость США сжигают целый поселок мирных американских граждан. Еврейская критика заявила, что это унижение холокоста, который уникален. Дескать, так поголовно вырезалось только в истории одной нации в мире.
К сожалению, все мы приматы, хоть и высшие с точки зрения биологии, поэтому, я боюсь, что нет ни одного народа на свете, которые не вырезал массово своих соседей при случае. Точно так же, как нет ни одного этноса в истории, который сам не испытывал такое же во время каких-то завоеваний и прочих великих миссий со стороны каких-то своих, не приведи Господь, великих держав соседствующих. Поэтому тут не стоит какую-то трагедию узурпировать какому-то одному народу, будь то великой Руси или великому еврейскому народу, и так далее. Но вот почему-то Гибсона начали с тех пор травить в американской прессе. А фильм «Страсти Христовы» просто попался в строчку.
О.Журавлева
― Но вам-то лично, как человеку, он понравился?
А.Кураев
― Да, понравился. Только один вопрос у меня был к Мелу Гибсону после этого фильма: почему он не учел результатов исследования Туринской плащаницы? НРЗБ на достоверность, так что там арамейский язык звучит, ни слова по-английски.
Опять же подчеркну, что Мел Гибсон под потоком этих обвинений в антисемитизме сделал потрясающую вещь, он сказал: «Я сам буду забивать гвозди в руки Христа, чтобы не было никаких намеков, что я кого-то обвиняю в этом. Христос за наши грехи страдал, это христианская догма. Нельзя на кого-то пальцем показать и сказать – это он виноват. Это мои грехи, в том числе. Это космическая жертва, она всеисторическая, и поэтому не важно, когда и где я живу. С точки зрения христианина это за мой грех Христос взошел на крест». И поэтому лица Мела Гибсона в кадре нет, но его руки гвоздь с молотком держат и вбивают в руки Христа. Вот сейчас он решил снять продолжение.
О.Журавлева
― Речь идет о событиях непосредственно предшествующих распятию, — так говорит один из сценаристов.
А.Кураев
― Значит, приквел будет.
О.Журавлева
― Судя по всему да. Просто мы как раз все задумались, потому что продолжения вроде…
А.Гусаров
― Там же заканчивается сценой вознесения.
О.Журавлева
― Да. Но, тем не менее, вы считаете, что такие фильмы для христианства важны, полезны, нужны?
А.Кураев
― Ну, как православный человек, скажу так: фильм такой, как «Страсти Христовы» не мог быть снят в православной культуре. Это надо посмотреть, скажем, испанские распятия очень натуралистические. Определенные линии католической культуры – это очень естественно, это многовековая у них традиция. И столь же много веков православие с некоторым изумлением на этот натурализм смотрит и держится в стороне.
Но есть такая хитрость – Божие промыслы. То, что нечто, созданное не в православной культуре, скажем, эти телефоны, они потом в русскую культуру православную приходят, хотя не мы их создали, и могут использоваться у нас вполне и духовенством, и члены Синода между собой созваниваться по айфончикам, самсунгам, андроидам, и так далее.
Точно так же и с этим фильмом. Самое удивительное, что связано с этим фильмом, было следующее. Не буду называть имя, один известный человек, когда этот фильм только премьерствовал на экранах мира, подошел ко мне и сказал: «Отец Андрей, ты не поверишь, я снова стал читать утренние и вечерние молитвы». Это священник, работающий в отделе внешних церковных связей патриархии у Митрополита Кирилла, это человек из его окружения. То есть то, что входило в его монашеские обязанности и так – он про них забыл: весь в бумажках, конференциях, высоких встречах, переговорах. А тут, посмотрев Мела Гибсона, так торкнуло: «И вот я снова стал молиться, представляешь?» Дело в том, что самое трудное миссионерское дело на свете – это обратить в православие православного попа. Мелу Гибсону это удалось.
Что касается его второго фильма – я не знаю, о чем он будет, но, если бы эта новость пришла из какого-нибудь Союза православных кинематографистов, я бы сказал НРЗБ. Но здесь это Гибсон, человек, который доказал, что он умеет. Хотя я не представляю, как это, но, мне кажется, это будет сделано достойно, в основном. О нюансах, наверное, будем спорить, но сначала увидим.
О.Журавлева
― Я просто вспоминаю, что был какой-то момент, что какие-то из, как вы говорите, православных попов, своих прихожан предостерегали от просмотра подобных фильмов.
А.Кураев
― Вы знаете, у меня перед глазами передача, когда три игумена — на канале «Союз», по-моему передача — сидят, дружно кивая бородами, бухтят о том, что нельзя-нельзя… причем сами еще не смотрели.
А тут сделали что – сделали включение записи из кинозала. Понимаете, выходят девчонки, что называется, грубо скажем, пэтэушницы, девочки, воспитанные на «Доме-2». Для них мечта – попасть в телевизор. Эти девочки отворачивают заплаканные личики от кинокамеры и отказываются давать комментарии. А эти игумены твердят все свое: «Нельзя-нельзя, не православный…».
А.Кураев:Речь идет о том, чтобы снова учить людей жить в условиях дефицита и недостатка
QТвитнуть
О.Журавлева
― Спасибо большое! Напомню, что в студии программы «Персонально ваш» дьякон Андрей Кураев.
Есть еще одна тема. Как ни странно, она к церкви относится, потому что инициатива-то у нас от нашего главы КПРФ возникла. Но глава патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства протоирей Дмитрий Смирнов заявил, что считает это предложение логичным. А предложение такое: перенести празднование Дня независимости России, точнее дня подписания декларации о суверенитете…
А.Гусаров
― На День крещения Руси.
О.Журавлева
― На 28 июля, День крещения Руси и памяти святого князя Владимира. «Русь в том виде, как она сейчас есть, конечно, всем обязана крещению. Есть в этом логика. Зюганов предложил. Это вполне разумно и логично. Конечно, симпатичней День крещения Руси». А вам что симпатичней?
А.Кураев
― Я думаю, что суждение отца Дмитрия Смирнова было непродуманным. Во-первых, это тяжелейший приговор православию – говорить, что всё, что у нас в России сегодня есть – этим обязаны православию.
О.Журавлева
― Крещению.
А.Кураев
― Крещению, да. Простите, у нас сегодня есть…
О.Журавлева
― То есть не все вам нравится, что у нас есть.
А.Кураев
― Вы знаете, в советские времена для этого была отмазка: «пережитки старого строя». То есть не все от Политбюро исходит, не все от классиков марксизма, а есть некая печальная предыстория. В 90-е годы у нас была другая отмазка: «это все тяжкое наследие советского прошлого». А сейчас такая канонизация всей реальности нынешней – бытовой, этической… Страна, которая лидирует по количеству абортов – это всё наследие днепровского крещения, и прочее. То есть эта формула очень поспешная.
А то, что касается идеи Зюганова и ее оценки, ну, первое: давайте скажем честно – это начало предвыборной кампании компартии. То есть он хочет сделать знак: «Православные, ау! Я ваш, голосуйте за меня». Второе: это такой маленький плевок в адрес Киева. Дескать, хотя киевский князь крестил киевлян, но мы это будем праздновать как праздник суверенитета России, как День России. Хотя вряд ли тогда о просторах Московии киевский князь особо помышлял.
Третье: сам по себе перенос этой даты, соединение двух дат – это довольно опасная перспектива, потому что одно из двух… Во-первых сам праздник 12 июня, День независимости России – это праздник фейковый, прямо скажем, то есть истоки его неприличные. Это амбиции Бориса Николаевича Ельцина. Это день независимости Ельцины от Михаила Сергеевича Горбачева – вот и всё. Историческое содержание только к этому и сводится. Этот день — праздник Бориса Николаевича и его семьи, и не более того. И кроме того вопрос: от кого Россия стала независимой? Это вопрос к господину Зюганову…
О.Журавлева
― От Советского Союза.
А.Кураев
― От коммунистической власти, получается так. Уже ему-то неприлично про этот праздник вспоминать и что-то по этому поводу предлагать.
Далее. Если уж нам нужен такой день пусть не независимости, а просто День России, то, я считаю, что надо вспомнить методы Спортлото. Собрать большую корзину: свободные дни календаря, не праздничные, еще незанятые. И позвать какого-нибудь ребеночка…
О.Журавлева
― А можно обезьянку.
А.Кураев
― Пусть ребеночек, не будем обезьяну. Традиция: чистое дитя или слепой старец — два варианта есть.
А.Гусаров
― Или юродивый.
А.Кураев
― Вот патриарха Тихона слепой старец выбирал приходил. А были случаи, когда ребенок тянул жребий. Приходит и тащит шарик, на нем написано какое-то… только, конечно, не 1 мая. То есть там должны быть даты, свободные от других памятей. Почему? Потому что, если одна память накладывается на другую, то кто-то из них съедает. В данном случае, представляете, День России, главный государственный праздник страны – он же День крещения Руси.
О.Журавлева
― Как быть с мусульманами?
А.Кураев
― Вот именно. То есть придется сразу нас заткнуть. Нас – историков или церковных проповедников, которые будут напоминать «Повесть временных лет» — как это происходило. Что князь Владимир сделал выбор, цивилизационный выбор. Он не принял иудаизм хазар или ислам других соседей, отказал западным христианам; избрал именно византийский вариант. Значит, это как-то неполиткорректно по современным понятиям.
И, конечно же, под давлением других этносов России со временем будет вариться такое недовольство, и крышку, конечно, со временем сорвет, и пойдут им навстречу, особенно, если господин Кадыров попросит, и День России перенесут куда-нибудь на день окончания рамадана, например.
Поэтому, чтобы этого не было, в любом случае риторика этого дня, она забудет о Христе: в честь чего крестились-то? То есть риторика государственническая — что мы все едины, мы большие. Но не ради того, чтобы стать большими и едиными крестился князь Владимир и его дружина в тот день. Ради Христа вроде бы, да? Но про это будет забыто.
Поэтому, раз уж праздник новый, но должны быть праздники, которые пусть смотрят в будущее, настоящее. Если назначить на какой-то день, с которым, действительно, история России тесно связана, скажем, День Победы 9 мая, то возникнет вопрос: «А вас тут не стояло. А зачем? Нам эта дата и так дорога, и без вас ее отмечали». Если будет дата какая-то менее памятная, то скажут: «А что, это самое значимое событие в истории России?»
О.Журавлева
― У нас уже есть такой праздник 4 ноября – непонятно, о чем.
А.Кураев
― Поэтому, если хотите праздновать – день шовиниста. Идея шовинизма, надо заметить, она, пока не была оболгана в либеральной прессе, это идея просто единства гражданской нации. Потому что во французской драматургии 19-го века Шовен – это персонаж, что-то среднее между поручиком Ржевским и бравым солдатом Швейком, ветеран наполеоновских войн, пьянчужка, хвастунишка, но в целом такой симпатяга безобидный, старый ворчун. Но в пьесе Альфонса Доде «Падение Парижа» он во дни Парижской коммуны выбегает на улицы Парижа, становится между королевскими войсками и коммунарами, кричит: «Что вы делаете! Вы же французы. Не стреляйте друг в друга!» И в него залпы с обеих сторон – он умирает.
Поэтому поначалу идеи Шовена, этого литературного чисто персонажа, шовинизм – это было единство гражданской нации, независимо от того, красный вы, белый, роялист или нет, коммунист и так далее. В принципе это путинская идеология все эти последние 16 лет. Нужен для нее праздник? Пожалуйста, день единства национального или вот День России. Ну назначьте просто день и честно объясните: Вот мы его создали, хотите – проголосовали, организовали… Видите, вот та девочка, которая роль России играла на открытии Олимпийских игр – пусть эта же девочка, скажем, вытащит соответствующую дату.
О.Журавлева
― Ну, уже девочка большая, ее можно подкупить.
А.Кураев
― Ну ладно! Сестренка у нее, небось, есть.
О.Журавлева
― Ну, хорошо. У нас есть еще одна тема.
А.Гусаров
― Есть тема со скандалом большим.
О.Журавлева
― В котором мы ничего не понимаем, поэтому требуется объяснение, если можно.
А.Гусаров
― Православный собор, который готовился на Крите последние 50 лет, как пишут. Тут вдруг внезапно три церкви отказались от участия.
А.Кураев
― Уже четыре.
А.Гусаров
― Сербская, болгарская, Антиохийская…
А.Кураев
― Грузины отказались уже сегодня.
А.Гусаров
― И грузинская. Что происходит?
А.Кураев
― Происходит очень печальная демонстрация неспособности православной церкви в ее всемирном масштабе к честной рефлексии о самой себе и честному диалогу внутри себя самой – вот это происходит. Дело в том, что собор нужен. Более тысячи лет не было Вселенского собора. Ушли византийские императоры, и стало некому собирать эти Вселенские соборы.
О.Журавлева
― А Вселенский Патриарх – это не всеми признанная величина?
А.Кураев
― Это глава лишь поместной церкви, не более того. Видите ли, получилось так, что церковь когда-то, во времена императора Константина передарила так много полномочий императору, что в итоге она не создала или забыла, атрофировала механизм самостоятельного решения своих проблем. То есть, если у человека, скажем… ну, он в инвалидной коляске ездит, то остаточные мышцы ног атрофируются. Так же и здесь. Или, когда очки постоянно носишь… говорят, их надо иногда снимать, сколько бы ни было диоптрий, напрягать глаза и смотреть без очков.
А.Кураев:Москва такой бомж-friendly город получится. Все к нам…
QТвитнуть
Православная церковь в этом смысле одряхлела за тысячелетие. То есть мы утратили навыки такого внутреннего самостоятельного решения своих проблем на уровне выше, чем национальный. А национальный уровень – это тот же самый император, то есть опять же есть какая-то параллельная иерархия светской власти, и национальный патриарх с национальным князем договаривается и обеспечивает ту же реализацию.
А вот дальше, если нет всемирного правительства, к кому обращаться? К самим себе, к своим прихожанам. Второй аспект: для того, чтобы какие-то серьезные перемены в церковной жизни делать… А они нужны, потому что быть консерватором означает – быть сторонником перемен, потому что разные вещи сохранят по-разному. Если я хочу сохранить листочек с дерева, я просто его подбираю, кладу в книжку. А вот, если я хочу сохранить грибы, я должен с ними что-то делать. Я должен с ними что-то делать, я должен законсервировать, сварить, высушить, и так далее. Если я хочу сохранить научную школу, я должен ее постоянно менять: новых аспирантов брать, новых преподавателей, новые методики, аппаратуру и так далее.
А здесь огромная живая вещь, как православие – конечно, должно меняться, чтобы сохраняться. Но для того, чтобы что-то менять, надо доказать, что ты свой, что ты живой, что ты этим живешь, ты это пережил. И твои предложения о переменах вдохновляются не твоей несостоятельностью в качестве православного духовного человека оттого, что ты недопостился, недомолился и поэтому решаешь — давайте это отменим, а напротив.
И вот здесь возникает вопрос о личном авторитете этих самых епископов, которые должны съехаться на этот собор. И когда всерьез начали обсуждать, поначалу с неким таким богословским азартом — 60 лет назад эта тема появилась – давайте соберемся, обсудим накопившиеся проблемы. Сто тем было предложено, действительно, настоящих, живых, которые нужно решить церкви. И поначалу очень интересные были предложения, тексты. Я некоторые у себя в блоге из этих предложений опубликовал полувековой давности.
А потом начался откат, потому что одна за другой делегации начали говорить – представители церквей поместных – на совещаниях рабочих: «Народ не поймет. Нет-нет, что вы! Перемены календаря – да, понимаем, календарь неправильный, но вы знаете, народ не поймет… Да, что касается постов, да, конечно, это идиотизм — объявлять постными более половины дней в году и заставлять мирян поститься так, как постятся монахи. Мы все это понимаем, но народ не поймет». Особенно у нас, у советских церквей – грузинской, московской – у нас травма: обновленчество 20-х годов, и так далее. И нас обвинят опять, что мы на поводу большевиков идем и так далее, поэтому мы не можем, извините нас.
Потихонечку список редел, редел, и в итоге там не оказалось ничего. То есть собор, даже если бы он состоялся, он бы стал позорной витриной состояния мирового православия. Впервые съехались, чтобы… не решить ничего, просто ничего.
А.Гусаров
― Неужели нет ни одной темы, по которых бы был консенсус?
А.Кураев
― Он есть, но есть правила логики: обратного соотношения объема и содержания понятия, то есть объем понятия – это количество предметов, на которые можно навесить бирку, а содержание понятия – это его смысл. Так вот, чем богаче содержание, тем меньше число предметов, на которые можно эту бирку наклеить. И вот в данном случае искали консенсуса и поэтому получили пустоту: «Мы за все хорошее против всего плохого. Давайте дружно хранить святые православные традиции и вести диалог с современным миром. Аминь». Что из этого следует? Ничего.
А вот дальше начались напряги. То есть даже если общие формулы… Опять же в ряде церквей — началось с грузинской, может быть, отчасти у греков это началось – некоторые люди – монахи, епископы – стали говорить: «Слушайте, что-то подозрительное в этих текстах. Что вы говорите о диалоге с другими христианскими церквями? Разве бывают другие церкви? Это секты, это не церкви». То есть тут вылезла старая болячка, что внутри самих церквей нет договоренностей о базовых понятиях и о принципах жизни в современном мире, который сложнее, чем, может быть, был в византийские времена.
Ну, и наконец, совсем уж смешным стал старт вот этого, когда весь карточный домик стал рушиться, потому что одно дело – отдельные реплики отдельных епископов с мест, а другое дело, когда болгары вдруг сказали: «Слушайте, что-то странное нас ждет на этом соборе на Крите в этой духовной академии, которая там есть». Когда стали подробности согласовывать, выясняется вопрос: Как сидим? Вроде бы мелочь, но на самом деле серьезный, потому что вы правильно сказали, что Константинопольский Патриарх мнит себя на месте императора византийского, православным Папой. Ему очень хочется, чтобы весь мир считал, что лицо православия – это именно Варфоломей, патриарх Константинопольский. Симпатичное лицо, никто не спорит. Но, простите, его выбирает узкая группа турецких граждан на этот пост. Почему он считает, что он от имени миллиарда людей говорит, живущих на всех континентах, совершенно непонятно. Православие его на это не уполномочивало.
О.Журавлева
― Я прошу прощения, сейчас мы уже договоримся до того, что Папа Римский – это лучше.
А.Кураев
― Ну, хотя бы честнее. Это у них встроено в их систему их веры. То есть не нравиться — пожалуйста, мне не нравится. Поэтому я не католик. НРЗБ. Я всю свою жизнь почти православный: с 20-ти до 50-ти лет, большую часть жизни я православный. И вдруг мне говорят: Нет, теперь православие другое. Нет, извините, на это я не подписывался. Вы создавайте другую церковь, как хотите, где турецкий патриарх будет главным.
О.Журавлева
― Андрей Вячеславович, есть вопросы абсолютно принципиальные для вас, а есть вопросы, которые можно обсуждать. Как их различить?
А.Кураев
― Вот в том-то и дело. Опять очередная фальшь. То есть понимаете, сейчас организаторы собора говорят: «Приезжайте, мы обсудим эти вопросы – вопросы рассадки». То есть вместо круглого стола короля Артура, где сидят в кругу, предлагается: один патриарх сидит в президиуме, а остальные перед ним сидят рядами. Ну, это картинка…
А.Кураев:Если вы называете себя либералами, что взвились, что человек снял добрый фильм о христианстве
QТвитнуть
О.Журавлева
― Мне кажется, это проблема такая же, как проблема определиться с единым кандидатом от оппозиции: у всех амбиции.
А.Кураев
― Но здесь все-таки есть определенные каноны и правила, которые есть традиции православной церкви. Оппозиция с нуля начинает свою историю, а здесь это не так. Потом, опять же оппозиция – это вещь, в которую ты сегодня хочешь – записался, выписался, и так далее. С церковью все-таки несколько сложнее.
О.Журавлева
― Мы продолжим этот разговор, тем не менее, что с церковью все, действительно, сложнее, чем кажется на первый взгляд. У нас в студии Андрей Кураев, персонально ваш сегодня. Ольга Журавлева, Алексей Гусаров – ваши ведущие.
НОВОСТИ
А.Гусаров – 15
―35 в Москве. Продолжаем программу «Персонально ваш». Ольга Журавлева, Алексей Гусаров и дьякон Андрей Кураев. Безумно интересная тема: Всеправославный Собор. Давайте ее продолжим. Можете вы объяснить, есть сейчас какие-то принципиальные расхождения между разными православными церквями? В чем они заключаются?
О.Журавлева
― Помимо роли Вселенского патриарха.
А.Кураев
― Например, Антиохийская церковь, когда заявила о своем отказе, мотивировала именно так, как я сказал: Зачем? То есть то, что для нас важно, то, чего ждут от нас наши прихожане, там не будет. Вот, скажем, вопрос о посте. Сколько можно имитировать таких подвижников всем скопом, мирянами? То есть для нас этот момент важен, для нас важен вопрос поста. Для нас важен вопрос календаря, единой Пасхи, единых праздников, и так далее. А собор этого не будет обсуждать, поэтому, зачем мы собираемся?
А.Гусаров
― Но для нас и для русской православной церкви это ее официальная позиция: отказ поста…
А.Кураев
― Ну, у нас желания противоположные. То есть патриарх Кирилл стоит сейчас в позе консерватора, чтобы, дескать, все оставить как есть, то есть он боится начать серьезные перемены. Хотя я убежден, что он сердцем, скорее, за них. Но особенно после скандала с «Пуськами», он понял, что симпатий какого-то интеллигентского лобби у него уже нет, поэтому надо на таких профессиональных патриотов опираться.
А интересы Антиохийской церкви – они говорят: «Нет, а наши люди как раз хотят перемен». А если консенсуса нет – договоренностей нет, даже разговора об этом, по сути, не будет на соборе, потому что раньше было заявлено, что собор – не место для дискуссий. Дескать, собор принимает, голосует те документы, которые уже согласованы и ничего самостоятельно не вырабатывает, поправки не вносятся. То есть в регламенте собора процедура внесения поправок в тексты, в проекты не предусмотрена. То есть, получается, собор собирается для фотосессии. И эта фотосессия вдобавок показывают картину папизма, картину скорее присущую римскому католичеству, но не картину, характерную для православия. Поэтому понятно, почему болгары отказались. А главное – сейчас Константинополь врет, что «главное – приезжайте, а там мы обсудим, что поправить», хотя регламент, принятый и утвержденный, этого не предусматривает
В общем, повторяется ситуация 1948 года. Это предыдущая попытка собрать Вселенский собор в Москве по инициативе товарища Сталина.
О.Журавлева
― Тогда, я прошу прощения, во главе долен был товарищ Сталин сидеть.
А.Кураев
― Нет, мне кажется, туда не пришел бы, но Патриарх Московский там бы сидел. То есть формальный повод был – юбилей Русской церкви, то есть 500 лет автокефалии, если не ошибаюсь. Приглашайте все церкви к нам! И вроде бы всё было на мази, потому что советские танки везде, по всему православному миру: Болгария, Румыния, Албания, Югославия – всё наше. В Греции гражданская война: вот-вот коммунисты придут к власти. Иерусалимский Патриархат, Антиохийский, они хорошо продаются — это исторически известно, поэтому их позиция легко покупается. Одна проблема была – константинопольско-турецкая, потому что там все-таки твердой ногой стояли американцы.
И в итоге, действительно, когда эти турецкие делегаты приехали к нам, они сказали: «Мы приехали попраздновать с вами ваш церковный праздник, но ни про какой собор мы не знаем». Поэтому они даже не заходили в залы этих собраний. В итоге было понятно, что без Константинопольского Патриархата какой это собор, поэтому понизили до статуса совещания.
Вот вопрос, может ли так же честно сейчас поступить Константинополь, и объявить, что «у нас не собор, а совещание, а желающие приехали, посовещались». Но на самом деле за этим стоит гораздо более интересная вещь, а именно. Отец Александр Шмеман когда-то очень точно сказал, что греки, кажется, до сих пор не знают, что Константинополь уже пал. То есть у них живет фантомная боль о падении Византийской империи, как вот у российской элиты фантомные боли про Советский Союз, у греков точно так же – про Византийскую империю. И если в политическом смысле ее воссоздать нельзя, то в церковном смысле границы православного мира довольно точно совпадают с границами Византийской империи минус Россия. Россия в Византийскую империю не входила.
Поэтому, если из России не приедут и варвары – потому что для греков варвары – всякие славяне – болгары, сербы тоже не приедут, грузины еще не приедут, Антиохийская церковь (арабы), то получится чисто греческий междусобойчик плюс участие румын.
О.Журавлева
― То есть это мечта.
А.Кураев
― В самом название румын, слово НРЗБ – а греки так себя и называли во времена НРЗБ То есть получится чисто византийский междусобойчик. А у Варфоломея такая идея была: создать особый орган голоса православия вот именно византийских церквей, греческих церквей. И тут, конечно, у них консенсус будет. Но это шаг к тому, что пройдет еще один великий разлом в христианском мире к нашему общехристианскому позору.
А.Кураев:Я боюсь, что нет ни одного народ, которые не вырезал массово своих соседей при случае
QТвитнуть
Главные разломы в христианском мире прошли именно по этническим тектоническим пропастям. Скажем, раскол православных католиков – это раскол между Римом и Грецией, грубо говоря. Раскол протестантов и католиков – это раскол между Северной Европой, то есть германцами и романцами – Южной Европой: французы, испанцы, итальянцы. И вот сейчас получиться, что христианский мир оставшийся может расколоться на греческий и негреческий элемент.
Москва в этом случае будет претендовать на роль лидера такого негреческого православного мира. Греки останутся со своим. Ну, это печально, конечно.
О.Журавлева
― Андрей Вячеславович, объясните такую вещь. Во-первых, я хотела спросить, в этом соборе в принципе, действительно, все православные на данный момент церкви могли бы быть представлены? Я просто не знаю, там эфиопская церковь является…
А.Кураев
― Все те, кто вместе молятся, имеют единое общение в единых таинствах. Эфиопская церковь к этом не имеет отношение.
О.Журавлева
― У нее отдельная, то тоже не католическая…
А.Гусаров
― И копты тоже отдельно.
А.Кураев
― И копты тоже отдельно. И еще есть такой миф. Уверяю вас, независимо от того, будет собор или нет, укаого во проса там не будет обсуждаться.
О.Журавлева
― Да, кстати, Украинская церковь там должна быть по идее в этом списке.
А.Кураев
― Нет, нет, он не стоял в повестке дня принципиально. Вот такие горячие актуальности не предполагались к обсуждению. А второе: у Украинской церкви там бы не было по любому своего голоса, потому что украинский митрополит был бы в составе Московского Патриархата без права голоса. Потому что право голоса только у делегаций и, по сути, у патриархов. Это было сделано для того, чтобы уравнять влияние как в совете старейшин, в советские времена в Совете Федерации были представлены все этносы Советского Союза вне зависимости от численности. Точно так же на этом соборе предполагалось, что не важно – маленькая чешская церковь – но у нее будет голос, как у огромной русской церкви, например. Но, соответственно, у украинской церкви такого голоса не получалось.
О.Журавлева
― А еще такой вопрос. Вот вы сказали, что на соборе по регламенту ничего, собственно, принимать нельзя, обсуждать нельзя, дискуссии вести нельзя. Принимаются уже готовые документы. А кто, собственно, разрабатывает и сочиняет документы?
А.Кураев
― Документы уже несколько месяцев опубликованы. Они были утверждены окончательно на встрече патриархов в Шамбези, в Швейцарии в январе текущего года. Тоже некоторые документы выпали, то есть не нашли консенсуса, вопросы об автокефалии…
О.Журавлева
― То есть о ни тогда обсуждались.
А.Кураев
― Да, они обсуждались. Они были согласованы, именно поэтому оказались в итоге, в общем-то, никакими. Но, я думаю, что будет в этом смысле минимум позора, то есть собор состоится. Что-то скажут, что будет всеми забыто, но останется некая фотокартинка. В общем, для Варфоломея, патриарха Константинопольского важно не то, что скажет собор, а чего не скажет – ему важен формат. Чтобы в этом формате дальше уже потом… Опять же подчеркиваю, что ему принадлежит инициатива созыва таких собраний…
О.Журавлева
― То есть Варфоломей как миротворец и объединитель.
А.Кураев
― Инициатор, организатор. Дело в том, что Вселенские соборы созывали императоры, а теперь Варфоломей говорит: «Я созываю нечто подобное». То есть ему важен формат. Точно так же, как Римскому Папе в Гаване неважно было, о чем говорить с Патриархом Кириллом, а важно было, чтобы сама встреча произошла, и табу было снято. А потом по делу со следующим патриархом поговорим, и следующий папа, но главное формат создан такой встречи. И точно так же Варфоломей.
А.Гусаров
― А не появится ли желание у Патриарха Кирилла стать таким лидером негреческого православного мира и создавать что-то свое?
О.Журавлева
― Да, что ему мешает?
А.Кураев
― Мешает все-таки каноническое церковное сознание. И, конечно, дело не в нем лично, в общецерковном, оно все-таки едино. Потому что догматы и каноны едины для всех нас. И есть поводу, из-за которых нельзя разрывать общение церквей. То есть, есть поводы, из-за которых да, это неизбежно, но есть вещи, из-за которых это делать нельзя.
И потом, опять же один из вопросов, который так до конца и не было прояснен на всех этих предсоборных совещаниях – вопрос о степени авторитетности решений этого собора. То есть, ну хорошо, что-то они там решили. Как потом это не донести до сведения всех церквей – это понятно, масс-медиа – а вот дальше – понудить к согласию и исполнению. А если не захочет кто-то? Почему я должен исполнять это ваше решение?
О.Журавлева
― Ну как? Патриархи, руководители поместных церквей приняли.
А.Кураев
― Понимаете, ну нет в церкви такой дисциплины.
А.Гусаров
― Ну как?
О.Журавлева
― А мы-то думал, что есть!
А.Гусаров
― Староверы… там отлучение от церкви.
А.Кураев
― Опять же староверы сказали: «А кто вы такие, чтобы отменять древние традиции? Вас тут не стояло».
О.Журавлева
― Ну и произошел раскол, да.
А.Кураев
― И опять же, поскольку сегодня в обществе принято осуждать, что довели до раскола, и вина в основном возлагается уже на правящую клику, а не только на староверов и их упёртость. И в 20-м веке немало таких раскольчиков, в том числе, и в Греции по похожим поводам было. Так что вопрос серьезный на самом деле.
О.Журавлева
― А как вам кажется, вообще, в перспективе, к чему человечество должно прийти: к максимальному количеству раздробленности?
А.Кураев:Зюганов хочет сделать знак: «Православные, ау! Я ваш, голосуйте за меня»
QТвитнуть
А.Кураев
― Вот смотрите, предположим, что собор собрался, предположим, они честно сказали: «Мы считаем католиков братьями и католическую церковь – церковью-сестрой» — то, что католики в наш адрес сказали давно уже на высшем уровне. А со стороны православных – только на уровне отдельных поместных патриархов были такие заявления. Дальше вопрос: к чему это меня, скажем, обязывает? Вот, если я такой ревнитель, я говорю: «Простите, а вот такие-то святые отцы… Кто вы такие, эти патриархи? А вот такие-то святые, они говорили, что это худшая из ересей – папство. И на каком основании?.. Вы что мне запретите служение, отлучите от причастия? На каком основании?»
О.Журавлева
― Понудите служить вместе с католиками, молиться с ними.
А.Кураев
― Ну да, но это нереально. То есть, понимаете, в чем штука: тот человек, который скажет — «нет», на его стороне будет гораздо больше, простите, но юридических аргументов, церковно-юридических. Поэтому, если честно, действительно, в той начальной программе собора этот вопрос был: Прежде всего, разработать кодекс действующего церковного права. Вот реально собрать те каноны, разделить, какие каноны исторически были обусловлены, но они уже ушли, и не надо побуждать людей к их исполнению, а какие каноны, действительно, для существования православной церкви важны. Католики, по-моему, каждые 50 лет переписывают и издают кодекс своего внутрицерковного законодательства.
О.Журавлева
― Ватиканский собор тоже действует… как-то его решения имеют большое значения.
А.Кураев
― Они переписывают… Нет, собор этим особо не занимался, но у них есть переиздание канонического кодекса. У нас этого нет. Как приняли где-то в эпоху Вселенских сборов, больше тысячу лет прошло, и они даже воедино не сведены, не согласованы между собой, не сказано, что вот такое-то правило отменяет более раннее. Есть масса внутренних противоречий между ними. Плюс значимые толкования.
Да, есть там правила древние апостольские о том, что нельзя молиться с еретиком. На каком основании? То есть понятно, что ученые профессоры говорят в духовных академиях студентам-семинаристам: «Ну, понимаете, ребята, слово «еретик» в 3-м веке, когда этот текст писался, оно имело несколько другой смысл, потому что тогда ереси – это, действительно, были гностики, это все равно что какой-нибудь… Сёку Асахара, который себя тоже Христом называет – вот понятно, что с ним молиться вместе нельзя.
Дело в том, чем позже какая-то ересь откалывается от православной церкви, тем больше православия она в себе уносит. Потому что православие в века кристаллизуется, становятся понятнее критерии православия. Поэтому, когда католики с нами расстаются в 11-м веке, понятно, что 99% католической веры по содержанию, они наши, они едины с православием. А с гностиками в 3-м века – там, напротив, 1% был общего, а 99% различного.
О.Журавлева
― Какая-то биология в этом во всем.
А.Кураев
― Поэтому вопрос: Могли ли, как вы думаете, авторы, которые составляли тот канон в третьем веке, и они словом «ересь» обозначили этого монстра под называнием «гностики». Вы уверены, что это же слово они применили к католикам? Вот, что скажет ученый богослов.
А.Гусаров
― А я задам совершенно дилетантский вопрос: а стоит ли Библию перевести на современный язык? Она же тоже писалась на совершенно другом языке, понятийном. Есть много, конечно… там есть Библия в картинках, но вот так, чтобы это был канонический, всеми признанный текст…
О.Журавлева
― Авторизованный…
А.Кураев
― Нет-нет, это разные вещи. Одно дело – канонический текст Библии, другое дело – текст понятный. Это не одно и то же совсем. И я полагаю, что в любой развитой культуре христианского мира должно быть много переводов Библии. Один – для богослужения, возвышенный, торжественный. Другой текст – канонически выверенный с акцентами конфессиональными. Третий текст – чисто научное издание. Четвертый текст – подстрочник, который читать невозможно, но все-таки очень важно, чтобы хоть корявые фразы, но чтобы ни одна буква не пропала. А дальше — начинаются уже адаптации, детские, в том числе.
А вот то, с чего вы начали – это называется перевод смыслов. Задача такого перевода, чтобы читатель не лез в словарь.
О.Журавлева
― Чтобы максимально понятно передать смысл.
А.Кураев
― Да, поэтому чтобы никаких мытарей, фарисеев там не было. То есть, понимаете, мытарь – это госслужащий, который залезает к тебе в карман от имени государства, и при этом мы все знаем, что деньги в значительной степени оседают в его кармане. По-русски это как? Сборщик налогов…
А.Кураев:Происходит демонстрация неспособности православной церкви к честной рефлексии
QТвитнуть
О.Журавлева
― Инспектор.
А.Кураев
― С налоговыми инспекторами мы не общаемся. А вот, так, чтобы всенародной ненавистью этот человек пользовался, всем знакомо – это только гаишник. Вот такие переводы смыслов. Чтобы никакого прокуратора, а какое-нибудь иное современное слов. Это называется перевод смыслов. Отчасти его пробовал сделать Лев Николаевич Толстой. Но, естественно, это очень авторский проект, он никогда не может быть признан всеми.
Один английский баптист несколько лет назад сделал свой перевод Евангелия и, например, каноническая фраза из текста Евангелия «Горе вам, книжники и фарисеи!» он перевел так: «Пшли вон отсюда, жадные попы!» Это абсолютно точно по смыслу, по интонации. То есть смысл такого перевода в том, чтобы человек испытал тот же букет эмоций, которые первый слушатель испытал, услышав это.
Когда мы читаем сегодня: «Фарисеи – нехорошие люди», фарисеи – редиски. Ну, мы, в общем, заранее это знали. НРЗБ А в 1-м веке фарисеи – это самые авторитетные люди в народе. Я не знаю, кто сегодня с этим может сравниться. Ну, предположим, в Англии, скажем, священник. И вдруг этим людям, с которыми вроде бы религиозный лидер Христос должен быть заведомо… они его, он говорит: «Горе вам. Вы гробы, которые красивы снаружи, а внутри полны нечистот».
А.Гусаров
― Но в современной России человек, который сделает такой проект, он тут же получит статью об оскорблении чувств верующих. Может отправиться за решетку или заплатить штраф.
О.Журавлева
― Так может, кто-то уже сделал, мы просто не знаем.
А.Кураев
― Вопрос в тактичности этого перевода, его уместности. Это пространство авторского поиска, это неизбежно. И это будет делаться, это необходимо. Я думаю, что какая-нибудь библейская богословская комиссия патриархии сама должна была инициировать такую работу.
О.Журавлева
― Какую еще работу надо инициировать Русской православной церкви как можно скорей.
А.Кураев
― Когда патриарх Кирилл только стал патриархом, он сказал, что к 20-му году будет готов новый перевод Библии, но что-то эта программа… я не видел, чтобы она делалась, кто-то работал.
О.Журавлева
― А реформа богослужебного языка – есть тема такая?
А.Кураев:Огромная живая вещь, как православие – конечно, должна меняться, чтобы сохраняться
QТвитнуть
А.Кураев
― Тема есть. Но вновь говорю: «Пуськи» прижали патриарха Кирилла к каменной стенке, с которой он и сливается. Поэтому это, действительно, историческая пляска в храме Христа Спасителя.
А.Гусаров
― То есть они оказали такое огромное влияние…
А.Кураев
― Огромное влияние, да.
О.Журавлева
― Раскол православной общины?
А.Кураев
― Нет, это не раскол, но это заморозка, глубокая заморозка от испуга, шока.
О.Журавлева
― Неужели то было так страшно.
А.Кураев
― Сейчас вот выясняется, что, оказывается, что ФСБ менее мстительная, чем патриархия…
О.Журавлева
― Это как?
А.Кураев
― Павленскому за поджог дали меньше, чем «Пуськам».
О.Журавлева
― Ну, там есть разные версии по поводу гуманизма и псевдогуманизма.
А.Кураев
― По крайней мере, с точки зрения пиара, мне кажется, ФСБ поступило поумнее.
О.Журавлева
― Ну, видимо, на этом мы и закончим беседу с дьяконом Андреем Кураевым: ФСБ, пиар, гуманизм и «Пусси Райот» — всё вместе. И невозможность собора. Я бы так это сформулировала – то, о чем мы сегодня говорили.
А.Гусаров
― Невозможность реформ.
О.Журавлева
― Ну, может быть, и это тоже. Это была программа «Персонально ваш». У нас в студии был Андрей Кураев. Эфир вели Алексей Гусаров…
А.Гусаров
― И Ольга Журавлева. Всем спасибо!
|